Глава 1: Битва при Атропатене (IV)

В тумане мчались сверкающие мечи и копья. Вспышки молнии словно пронзали летний туман. Вновь взвилось пламя, окрасившее всё в красный цвет, и далеко вокруг разнёсся жаркий, пахнущий гарью воздух.

Молодой рыцарь в чёрных доспехах поневоле глубоко сомневался: может, это уже не храбрость, а сумасбродство? На этом громадном поле битвы, где беспорядок дошёл до крайности, он собирался разыскать одного-единственного человека.

— Ваше Высочество Арслан! Где вы?!

Пока Дариун беспрестанно кричал, его доспехи и шлем покрывались пятнами крови лузитанских воинов. Он не помнил, скольких лузитанцев уложил своим копьём с тех пор, как покинул главную ставку короля. Просто на расстоянии километра вокруг не осталось никого, кто мог выстоять перед ним.

Его взгляд, метавшийся вправо-влево, остановился на одной точке. На расстоянии ста газов (≈100 м) виднелась знакомая фигура — марзбан Каран. Но выражение его лица было непривычным.

Только Дариун присмотрелся поближе, как тут Каран молча поднял руку — и рыцари вокруг него устремили клинки в сторону Дариуна. Тот понял, что это были не парсианские, а лузитанские солдаты.

— Как это понимать, господин Каран? — спросил он, но тут же усмотрел безмолвный ответ на лице Карана. Каран не перепутал врагов со своими. И не сошёл с ума. Он отдал рыцарям приказ, зная, что Дариун — это Дариун. Тот набрал побольше воздуха в лёгкие и выплюнул:

— Ты нас предал, Каран?!

— Я не предал. Я участвую в плане свержения Андрагора с трона, заботясь о настоящем короле Парса.

Каран упомянул короля, даже не употребив титул «Его Величество». В глазах Дариуна промелькнуло полное понимание, и он простонал:

— Вот оно как? Ясно. Я обратился к Его Величеству с предложением отступить перед битвой — и, вызвав его недовольство, лишился звания марзбана… Вот чего ты добивался.

В ответ раздался взрыв смеха.

— Именно так, Дариун. Ты не из тех, про кого говорят: сила есть — ума не надо. Именно поэтому тебе нельзя доверить командование десятью тысячами рыцарей. Как бы ты ни был храбр, ты не можешь контролировать ход битвы в одиночку.

Торжествовавший победу Каран замолчал. Дариун, выставив копьё, пришпорил чёрную лошадь и стремительно ринулся вперёд.

В ответ один из лузитанских всадников, окружавших Карана, заставил подпрыгнуть свою пегую лошадь. И затем наставил на Дариуна длинное и массивное копьё, гарда которого, в отличие от парсианского, находилась в центральной части.

Это было похоже на две схлестнувшиеся вспышки молний. Копьё лузитанца задело шлем Дариуна и устремилось в небо, тогда как копьё Дариуна проткнуло горло противника, и наконечник показался из затылка. Пронзённый всадник упал на землю с копьём в теле.

В тот момент Дариун уже выхватил длинный меч. Тот заблестел белым светом, словно поймав первые лучи солнца в раннее зимнее утро, — и голова лузитанского всадника в шлеме взлетела в небо, оставляя за собой кровавый хвост.

— Ни с места, Каран!

Уложив третьего всадника, Дариун одним ударом, с которым брызнул фонтан крови, скосил с седла четвёртого. Лузитанские рыцари, загубившие в ужасном пожаре королевство Марьям, перед мечом Дариуна оказались бессильны, подобно младенцам. Потерявшие наездников лошади постепенно пришли в бешенство и умчались далеко в туман.

— Ты предал Его Величество короля и обманул меня. Сейчас я заставлю тебя искупить двойной грех!

Будто вторя гневу наездника, чёрная лошадь громко заржала и стремглав понеслась на Карана.

Похвально, что в тот момент оставшиеся в живых лузитанцы решили остановить наступление Дариуна. Но их храбрость требовала взамен их жизни. Это ничуть не снизило скорости Дариуна. Перед Караном пересеклись вспышки мечей, раздался страшный лязг, и на землю пролилась новая кровь. Затем Каран взглянул перед собой. Перед ним уже не было человеческих фигур, а окровавленное длинное копьё, целясь в него, вознеслось ввысь.

Каран тоже считался бывалым храбрецом, но он сам был в смятении от превосходившей все ожидания доблести Дариуна и, пожалуй, от обеспокоенности, охватившей его самого. Внезапно он повернул лошадь и пустился вскачь. Копьё Дариуна взлетело в небо.

Во вьющемся тумане проскакали два всадника: предавший короля и вместе с тем всё ещё марзбан и верный королю, но потерявший место марзбана. Будто схлестнувшись, они пересекли участок равнины. Даже на скаку Каран принял бой, и они скрестили мечи аж десять раз. Никто не мог противостоять Дариуну так долго. Неожиданно лошадь Карана задрала передние ноги и сбросила наездника на землю. Тот выронил меч, вскочил на ноги и, прикрывая руками голову, хрипло закричал Дариуну:

— Стой, Дариун, послушай!

— Уже поздно, что ты хочешь сказать?

— Стой, если бы ты знал ситуацию, вряд ли поступил бы иначе, чем я. Послушай…

Дариун поднял меч на уровне глаз — не для того, чтобы зарубить Карана, а чтобы избежать нескольких стрел, пущенных в него. Когда внезапным дождём хлынули короткие, но яростные стрелы, Дариун посмотрел вслед Карану, который ворвался в шеренгу лучников Лузитании. Там было около пятидесяти всадников, и Дариун, глядя, как враг кладёт на тетивы всё новые стрелы и продвигается вперёд, отказался от мысли догнать Карана и развернул лошадь.

«Ты всегда успеешь его убить», — сказал себе Дариун. У него была ответственная миссия, которую дядя поручил ему. Он должен был выдернуть принца Арслана из суматохи битвы и вместе с ним вернуться в столицу Экбатану. Нельзя было погибнуть здесь, поддавшись минутному порыву.

Вслед поскакавшему прочь Дариуну полетело несколько десятков стрел, но они не попали в цель. Миссия лузитанского отряда лучников уже была выполнена: они спасли Карана из рук мстителя.

<= III

V =>